Борис КОРНЕВ
«Невыносимая лёгкость бытия»…
(Swiss air «Цюрих – Сан-Пауло»)
очерк
В цюрихском аэропорту не сладко. Ждать пять часов. Я сразу ощутил великое предназначение сумок с ручками и колёсами. Таких, как у меня, с ремнём через плечо, не было ни у кого. Немедленно нашёл тележку и сгрузил туда все свои пожитки. Однако это не решило проблемы окончательно, ибо при переходе из зала в зал меня всё время что-то настойчиво спрашивали, а я также уверенно отвечал “noy”. Я был уверен, что их интересует, есть ли у меня жидкость в бутылках. На самом деле, как выяснилось позже, местные служащие, видимо приписанные к каждому из залов, требовали оставить их тележку. Услышав моё жесткое многократное “noy”, они чуть-чуть “тормозили”, но потом просто хватали телегу руками и тащили её к себе. Мне оставалось лишь выхватить оттуда сумку. повесить её на больное плечо и обиженно шествовать в следующий зал.
Там было очень мало людей и много закрытых бутиков. Должно быть, потому и закрытых. Взял другую тележку, опять с облегчением сложил в неё свои шмудки. Теперь к ним добавилась сумка с зимней одеждой, курткой, ботинками, шапкой… Туда же я сложил много всяких русских журналов, купленных еще в СПб. Это такая чушь, что они все прочлись ещё до самолета в Цюрих. Ещё я купил две книжки Довлатова. Их положил туда же.
Итак, последний зал. Нужно поесть. Ан, фиг! Открыты только бары с бутербродами, кофе и алкоголем. Рядом горячая пицца, ещё что-то, но это всё только для летунов. Честное слово, я несколько раз обошёл по новой все залы в поисках нормальной еды, но в Швейцарии её не оказалось. Кстати каждый переход из зала в зал обходился для меня физкультурными упражнениями по поднятию тяжёлой сумки с телеги. В итоге я возвергнулся в тот самый последний зал, где был мой гейт. Хоть и нет еды, но в туалет почему-то хочется всё равно. Нашёл его, милого моему сердцу. Но дверь не открывается. И так и сяк пробую. Не-а… Рядом тележка с вёдрами, такая, как в ЦК в восьмидесятые. Думаю: «Уборка» и иду дальше. В другом конце ещё есть. Эта дверь почему-то открылась, хотя рядом тоже стояли всякие, однако весьма красивые ведра и швабры.
Думаете, всё? Опять фиг! За дверью лестница, и мужской туалет на втором этаже. Наконец-то спускаюсь с сумками на плече, открываю дверь, а тележки нет. У них порядок. Всё должо быть на своих местах. Швейцария! Не выдержала душа, вернулся в бар, скинул с себя сумки, уверенно, теперь уже в третий раз подошел к бармену и взял двойную порцию виски. Сижу, балдею. Ничего мне не надо. Ни тележки, ни туалета, с дверью, открывающейся “от себя”, ни горячей пиццы… Я вытащил свой новый телефон, включил музыку из “Неукротимого” с Аленом Делоном и стал делать вид, что долго не подхожу к телефону.
Захотелось всем передать смс-ки о том, как мне кайфово. Я взял пластмассовую палочку и принялся отстукивать буквицы. Благо, если повернуть аппарат горизонтально, сразу появляется весь алфавит и всякие значки, типа запятых и пр. Сижу, набиваю. Тепло в пузе. Еды не надо. Что-то мелькнуло внизу под столом. “Ой! Кошка”, – мелькнуло в голове. Ну, что ещё может прийти в голову нормальному человеку с рудиментами советских рефлексов? Присмотрелся. Куда же она делась, кошка-то? Оказывается, рядом со столом стеклянная стена, за ней лестница вниз, наверное, ещё в какой-нибудь зал. По ней изредка шныряют туда-сюда одиночные пассажиры.
Открылся бутик. Купил брелок, сумочку на шею для самого дорогого, что у меня есть. Вынул я это из широких штанин и туда, в сумочку! Ведь, я его милого совсем недавно сделал по прогрессивному принципу “Через одно окно” в СПб на улице Красных текстильщиков. При этом, правда, пришлось менять и внутренний, ибо он оказался недействительным. У него не внутренней стороне обложки были накарябаны четыре маленькие цифирьки – код кредитки.
Ещё немного. Час-другой, и я в самолете швейцарской авикомпании. Теперь часов двенадцать и всё! Место у меня в проходе. Это плюс. Рядом у иллюминатора – ещё одно. В нем, девочка лет двадцати пяти. Это тоже плюс. Из Швеции, как я понял по её паспорту, из викингов. Она сразу: «Давай знакомиться». Руку свою протягивает. Мол, здрасьте. Конечно, я только что умудрился втолкнуть её рюкзак в багажный отсек наверху, где уже всё было занято моими сумками с длинными ремнями для носки через плечо. Говорил я, конечно, по-французки. Сразу стало понятно, что она мало чего петрит, и тогда, чтобы вконец поразить своим интеллектом, я выдал монолог Фигаро из Бомарше. Быстрая французская речь окончательно добила соседку. Она согласилась с определившимся алгоритмом коммуникации. Я говорю по-французски – она понимает и делает то, что я говорю. Она говорит по-английски – я делаю вид, что понимаю. Мимикой, междометиями, движениями души… Я это умею! Когда кто-то очень важный тебе что-то говорит или спрашивает, а ты не расслышал и нельзя переспросить… Всё равно какой-то звук нужно издать и он должен сгодиться на все случаи жизни.
Оказалось, что она замужем. Муж живет в Германии. Она – в Швеции, с родителями в городе Мальмо (“плохое слово” – в переводе с французского. Но я великодушно не стал ей об этом сообщать). Всё семейство, как на подбор, экономисты. Иногда ей по работе приходится летать в Рио. А вообще, все они встречаются раз в две недели. Не чаще. То там, то тут. Как получится. Системы нет. Каждый живёт там, где деньги. А проявление чувств – процесс дискретный. Он подлаживается под финансовую составляющую жизнедеятельности. Во как!
В общем, всучил я ей свой сборничек на французском «Тайны «пылающего Разума» с надписью на том же языке: “Дорогой Сесилии (её так зовут) на память о проведённой ночи по пути в Сан-Пауло”.
Теперь о бытовых мелочах. Кресло передо мной наклонено. Но телевизор, который в его спинке и предназначен для меня, тоже наклонён, и потому ничего не видно. Угол наклона у него не меняется, а вернее, он меняется вместе с креслом, к которому прикреплён. Никаких сумочек с туалетными принадлежностями. Даже наушники к телевизору у каждого свои. Например, соседка, зная обычаи Суисэйр, просто захватила их с собой из дома. А так, примерно один на десяток пассажиров с наушниками. Забавно. Я уж не говорю про то, как сложно управлять пультом от “невидимого” телевизора. Соседка часа два помучилась, всё пыталась меня привлечь к поиску удовлетворения. Нашла какой-то мультик и после это успокоилась. Так с наушниками и заснула в своём уголке, скрючившись рядом с иллюминатором. Однако спала она долго – часов шесть. Здоровая! Мне бы потом “ни в жисть” не разогнуться.
Про еду молчу. Горячее блюдо только вечером. Тогда же металлические столовые приборы. Утром холодный салат из белокачаной капусты с майонезом, продолговатый кусочек сыра, масло твердое, как камень, которое невозможно намазать ни на что. Только куском и сразу в рот. Наверное, именно для этого и вилки, и ножи из пластмассы. А может, ещё и потому, что буквально через час все покинут огромный лайнер и запросто нанесут ущерб нейтральной Щвейцарии, захватят с собой металлические вилки, также как и пледы? Вот беда-то будет! Металла в Швейцарии кот наплакал. А с другой стороны, что же нам прикажете делать? Как компенсировать физиологический ущерб. Сумочек нет. Почистить зубы нечем. С собой в салон ведь нельзя брать всякие тюбики и жидкости.
“Дюти фри” в самолете – такое-же, как еда. Когда я летел на Бритиш, там давали журнал, где ясно сказано, что швейцарские часы “Фредерик Констант”, обычно стоящие 800 фунтов, у них можно купить за 270! Здесь часов вообще нет. А что тогда можно купить на щвейцарском судне? Шоколад? Так его дают и так перед посадкой вместо конфетки…
Перед паспортным контролем моя соседка внезапно скрылась. Я даже инстинктивно глянул на свои сумки, висящие на больном плече. Потом сообразил. Это, как в метро. Если будешь вести себя не как все, к примеру, стоять, а не двигаться – сразу подойдут и будут спрашивать чего-нибудь. Кто-то денег попросит или предложит купить новенький рашпиль… Здесь тоже самое. Просто, когда часто летаешь, вырабатывается оптимальный стереотип поведения. Любые отклонения увеличивают вероятность нежелательных ситуаций. Не стоит перед проверкой стоять рядом с тем, с кем только что провёл ночь и о чем-то болтал. Вдруг он прокажённый или невъездной. Тогда, ведь, и соседу может достаться. В общем, исчезла, и фиг-то с ней! Я хоть и позже других подошёл к окошку, а вышел из зала на природу всё равно первым. Это у меня с детства, когда перед самой остановкой приходилось прыгать на ходу поезда, чтобы успеть первым на автобус, где есть всего лишь три свободных места.
Снаружи +28! Сразу в туалет. Стянул с себя брюки и напялил шорты. Сверху красная майка с надписью по-английски “ Спасите Бориса”. Тут всё происходило очень быстро. Час полета, и самолет идёт на посадку во Флорипа. Уже можно передать смс-ку сыну. Он отвечает: “Вижу твой самолет”. Я не выдерживаю и шлю “Да это мой!” Он в ответ: “Но мыть я его всё равно не буду”.
Пошутил…