Борис КОРНЕВ
Предчувствие
эссе
Сегодня поздно вышли гулять. Сразу к Мольеру на площадь. Там тихо, никого в это время нет. Сидим с Масиком на скамеечке, и я ему читаю монологи Сида и Фигаро. Приучаю к мелодии французского стиха… Благо ни Корнеля, ни Бомарше, ни улиц с их именами рядом нет.
Глядь, а из переулочка Шарля Перро, как из сказки, выходит барышня с собачкой. Мой товарищ – ноль внимания! Никакого желания демонстировать какую бы то ни было озабоченность. Весь в литературе. Собачка, тоже джек рассел, подбежала ближе, хвостиком вильнула… «Ну, это уже слишком! – вставая на свои коротенькие ножки, подумал Масик, – Я в искусстве, понимаешь, а эта… Гав! – громко вымолвил он и повторил вполне определённо, – гав, гав…»
– Тося, Pour moi! Не приставай!
– C est joli! – только и произнёс я, услышав непривычную смесь французского с русским и, предчувствуя удачу, размечтался: «Потом, скуки ради, будет с кем поболтать. Может получиться неплохое эссе! Этакие неприхотливые извивы чувств…»
Девушка в «моём» шарфике цвета хаки, в коротенькой белоснежной курточке, с золотистыми прядями каштановых волос, спадающими на плечи, мельком, взмахнув ресницами, взглянула на нас и тотчас отошла в сторону. Потом присела на корточки и принялась теребить щенка. Продолжая игру с собачкой, она встала, хлопнула в ладоши, щенок перевернулся на земле и отбежал в сторону. Милая шатенка тоже побежала, на мгновение обернулась, сверкнула улыбкой на живой шарик, едва поспевавший за ней, потом на Масика и, будто, Золушка, исчезла так же быстро, как и появилась…
Видимо, затерялась где-то во дворах улицы Мишеля Монтеня, главного эссеиста всех времён и народов. Это он впервые, ещё до меня, попытался говорить сразу обо всём и ни о чём, не имея предварительной темы, жанра, идеи, но, как бы пробуя себя и в том, и в другом, и в третьем.